После нападения Фрида довольно быстро пришла в себя – синяки сошли, а царапина на шее затянулась, хотя и остался шрам – тонкий, почти незаметный, но все же требующий маскировки. Пришлось что сделать?обновить набор украшений, чтобы закрывать его. Настроение тоже было приподнятым – барон Рейнгард еще несколько раз встречался с ней, присылая за ней карету, которая ждала ее поздно вечером недалеко от салона – так, чтобы никто не смог понять, кто и куда едет. После двух раз такой конспирации Фриде это надоело, и она стала ездить к барону верхом, напрочь игнорируя все правила приличия и появляясь перед Рейнгардом в мужском платье. Его, впрочем, это, кажется, не смущало, ведь речь шла о делах. Сначала – о переданных барону письмах и тех, кто их писал, затем – о том, как Фрида могла бы помочь короне. Фрида подозревала, что ее прошлое и настоящее для Тайной канцелярии вовсе не тайна, и посему лучше согласиться, а то за все ее темные дела могут и повесить или хотя бы просто осложнить жизнь. Вербовка, если выражаться канцелярским языком, прошла успешно, Фриду познакомили с адъютантом Рейнгарда, с которым ей в дальнейшем предстояло встречаться для получения заданий и передачи информации, и встречи с бароном прекратились, к немалому Фридиному сожалению – они были ей весьма приятны, несмотря на то, что барон вел себя предельно вежливо, никаких знаков внимания ей не оказывал, а не в ее правилах было навязывать себя мужчине, которому она безразлична. Так что страдала Эльфрида молча.
Ее положение помощницы в салоне для сбора информации было чрезвычайно удобным, а кроме того она начала давать частные уроки танцев – и довольно быстро в качестве преподавателя стала популярна в столице. Так что попасть даже в самые аристократические дома Эйнрехта было для нее не проблемой. Темные дела тоже потихоньку вершились, никто больше не пытался ее преследовать или похищать, и даже пару раз довелось встретиться с бароном Рейнгардом, и Фрида начала было подумывать, не стоит ли ей поступится немного своими принципами и не предпринять ли какие-либо шаги для завоевания столь милого ее сердцу кавалера, но тут идиот фок Оберау рванул свою бомбу.
Вечером второго Весенних Волн только и говорили, что о дерзком нападении на главу Тайной канцелярии, причем многие скорее сокрушались о том, что и подрыватель погиб, и Рейнгард все еще не умер. Фрида искусала все губы, поддерживая разговор и не прекращая улыбаться, хотя в душе у нее все кипело. Хотелось сорваться с места и бежать к нему, чтобы… чтобы что было непонятно, поэтому Фрида сдерживалась и старалась вести себя как обычно, лишь мстительно обещала себе, что накатает по доносу на каждого, кто в эти дни высказывался против Тайной канцелярии пользуясь тем, что все сотрудники были весьма заняты расследованием покушения и в салоне не появлялись.
Каждое утро Фрида читала газеты, боясь увидеть страшное известие о смерти барона, но в них не сообщали ничего нового. Тогда она стала спрашивать о здоровье Рейнгарда у адъютантов принца Фридриха, с которыми она продолжала регулярно обмениваться информацией – спрашивала не часто, где-то раз в две недели, облегченно вздыхала слыша скупое: «пока никаких изменений в состоянии барона Рейнгарда нет» и продолжала беспокоиться следующие две недели. В салоне продолжали злословить о покушении, но вскоре все переключились на супружескую измену баронессы М., про нападение забыли, и Фриде больше не хотелось огреть чем-нибудь тяжелым господ, отличавшихся особо извращенным чувством юмора.
Когда в газетах напечатали о том, что пролежавший четыре месяца в беспамятстве барон Рейнгард пришел в себя, Фрида хотела было навестить его, но поняла, что это был не самый удачный момент – барона наверняка охраняли, и ее просто не допустили бы к нему. Так что с визитом пришлось ждать – Фриде это было не в новинку, и посетить Рейнгарда она решилась только через пять месяцев – когда уже завершилось расследование, всех заговорщиков казнили и отправили в ссылку, а разговоры в очередной раз затихли. Тайная канцелярия работала под руководством принца Фридриха, выздоравливающий бывший глава Тайной канцелярии никого не интересовал, охрану почти всю сняли, и однажды ночью Фрида, как и раньше верхом, добралась до дома барона, с трудом объяснилась с охраной (имя принца Фридриха, выпытанный у адъютанта пароль и байка о важном поручении) и, оставив оружие (скоты обыскали ее, не посмотрев на то, что женщина – впрочем, тут Фрида была скорее рада – охрана не дремлет и кого попало к Рейнгарду не пропустит), наконец смогла увидеть барона.
Зрелище, представшее ее глазам было скорее печальным. Барон уже вставал с постели и принял ее сидя за столом, но он был худ, бледен, приобрел многочисленные шрамы, и вообще явно был нездоров. Фрида смотрела на него и молчала. Барон приподнял бровь:
-- Мне сказали, что Вы пришли по важному делу?
Фрида почувствовала, что краснеет:
-- Да… -- она поняла, что не знает, что сказать. – Мне… мне было совершенно необходимо убедиться, что Вы действительно живы и здоровы, -- она сглотнула. – Я убедилась. Прошу меня простить, я покидаю Вас и больше не буду Вас беспокоить, -- она развернулась и направилась к двери, и, уже выходя, услышала:
-- Спасибо, -- но не стала оборачиваться и почти бегом устремилась к выходу.
Сев на коня, она рванула за город, галопом миновала стражу у ворот, и только тогда поняла, что до утра не сможет вернуться в город. Но это ее не остановило, и она помчалась дальше, туда, где она смогла бы в одиночестве посидеть на берегу реки (как же ей не хватало моря!) и спокойно поразмышлять.
Ничего умного она так и не придумала, ее одержимость Рейнгардом казалась ей уже даже несколько ненормальной, но не думать о нем она не могла. Она радовалась, что он поправляется и даже подумала, что когда он совсем выздоровеет, то будет выглядеть даже интереснее, чем раньше. Впрочем, для мужчины внешность не главное, а на характер покушение, кажется, не особо повлияло. Хотя как можно судить о переменах в характере по нескольким словам? Фрида в очередной раз констатировала, что она сходит с ума и решила, что ей стоит завести любовника. Памятуя о своем невезении («хорошо, что не успела соблазнить Рейнгарда, тогда бы его точно разнесло на мелкие клочки взрывом!» -- «не смей об этом даже думать, дура!»), она решила, что будет развлекаться с кем-нибудь, чья судьба ее не особо заботит, а даже наоборот, чья смерть, если она все же воспоследует, принесет хоть какую-то пользу. И выбрала среди тех, от кого пыталась добыть информацию самого молчаливого, надеясь на то, что в постели все мужчины становятся более разговорчивыми.
Остаток ночи она провела, продумывая свою линию поведения с бароном («не ездить к нему, при случайной встрече первой не заговаривать, не вспоминать о сегодняшнем визите…»), утром вернулась домой, и не откладывая надолго, воплотила в жизнь все свои замыслы. Завлеченный в постель лейтенант действительно разговорился, и вскоре попал в Тайную канцелярию как заговорщик. Фрида не стала интересоваться его будущим, равно как не интересовалась, что произошло с теми, кто был после него. Она была осторожна и, поскольку никого особо не интересовала, даже не была заподозрена в порочащих ее девичью честь связях. Впрочем, и кавалеров было всего четверо, и встречалась Фрида с ними немного – не больше пяти-шести раз с каждым. Но этого хватало, чтобы хотя бы на время выбросить из головы навязчивый образ барона Рейнгарда. Она старалась думать о нем пореже – и это почти удавалось, она всегда была занята – то уроки танцев, то вечеринки в салоне, то работа, то контрабанда… вот только каждая встреча с людьми из тайной канцелярии напоминала о нем… Она продолжала спрашивать адъютантов принца о здоровье барона, она вслушивалась в ходящие по городу сплетни -- в общем, продолжала вести себя как влюбленная дурочка, каковой по сути и являлась. Она чуть было не согласилась на предложение руки и сердца, которое сделал ей некий капитан, но вовремя одумалась – он был младше ее и кроме того, что был мил, ничего из себя не представлял. Поэтому она ответила ему фразой, которую когда-то сказала барону фок Хайнеманну – «в мои планы на ближайшие несколько лет жизни замужество не входит» -- и отвечала так еще несколько раз в аналогичных ситуациях.
Барон окончательно поправился и вернулся на службу в Тайную канцелярию, они несколько раз встречались, Фрида вела себя предельно корректно, но потом, наедине с собой, вспоминала эти встречи и мечтала о том, что могло бы произойти, если бы… Но никаких «если бы» она себе не позволяла, и лишь старалась получше выполнять даваемые ей поручения, надеясь, что хотя бы помощь, оказанная Тайной канцелярии вообще и первому заместителю ее главы в частности облегчит ему работу и без того нелегкую жизнь.
Ее положение помощницы в салоне для сбора информации было чрезвычайно удобным, а кроме того она начала давать частные уроки танцев – и довольно быстро в качестве преподавателя стала популярна в столице. Так что попасть даже в самые аристократические дома Эйнрехта было для нее не проблемой. Темные дела тоже потихоньку вершились, никто больше не пытался ее преследовать или похищать, и даже пару раз довелось встретиться с бароном Рейнгардом, и Фрида начала было подумывать, не стоит ли ей поступится немного своими принципами и не предпринять ли какие-либо шаги для завоевания столь милого ее сердцу кавалера, но тут идиот фок Оберау рванул свою бомбу.
Вечером второго Весенних Волн только и говорили, что о дерзком нападении на главу Тайной канцелярии, причем многие скорее сокрушались о том, что и подрыватель погиб, и Рейнгард все еще не умер. Фрида искусала все губы, поддерживая разговор и не прекращая улыбаться, хотя в душе у нее все кипело. Хотелось сорваться с места и бежать к нему, чтобы… чтобы что было непонятно, поэтому Фрида сдерживалась и старалась вести себя как обычно, лишь мстительно обещала себе, что накатает по доносу на каждого, кто в эти дни высказывался против Тайной канцелярии пользуясь тем, что все сотрудники были весьма заняты расследованием покушения и в салоне не появлялись.
Каждое утро Фрида читала газеты, боясь увидеть страшное известие о смерти барона, но в них не сообщали ничего нового. Тогда она стала спрашивать о здоровье Рейнгарда у адъютантов принца Фридриха, с которыми она продолжала регулярно обмениваться информацией – спрашивала не часто, где-то раз в две недели, облегченно вздыхала слыша скупое: «пока никаких изменений в состоянии барона Рейнгарда нет» и продолжала беспокоиться следующие две недели. В салоне продолжали злословить о покушении, но вскоре все переключились на супружескую измену баронессы М., про нападение забыли, и Фриде больше не хотелось огреть чем-нибудь тяжелым господ, отличавшихся особо извращенным чувством юмора.
Когда в газетах напечатали о том, что пролежавший четыре месяца в беспамятстве барон Рейнгард пришел в себя, Фрида хотела было навестить его, но поняла, что это был не самый удачный момент – барона наверняка охраняли, и ее просто не допустили бы к нему. Так что с визитом пришлось ждать – Фриде это было не в новинку, и посетить Рейнгарда она решилась только через пять месяцев – когда уже завершилось расследование, всех заговорщиков казнили и отправили в ссылку, а разговоры в очередной раз затихли. Тайная канцелярия работала под руководством принца Фридриха, выздоравливающий бывший глава Тайной канцелярии никого не интересовал, охрану почти всю сняли, и однажды ночью Фрида, как и раньше верхом, добралась до дома барона, с трудом объяснилась с охраной (имя принца Фридриха, выпытанный у адъютанта пароль и байка о важном поручении) и, оставив оружие (скоты обыскали ее, не посмотрев на то, что женщина – впрочем, тут Фрида была скорее рада – охрана не дремлет и кого попало к Рейнгарду не пропустит), наконец смогла увидеть барона.
Зрелище, представшее ее глазам было скорее печальным. Барон уже вставал с постели и принял ее сидя за столом, но он был худ, бледен, приобрел многочисленные шрамы, и вообще явно был нездоров. Фрида смотрела на него и молчала. Барон приподнял бровь:
-- Мне сказали, что Вы пришли по важному делу?
Фрида почувствовала, что краснеет:
-- Да… -- она поняла, что не знает, что сказать. – Мне… мне было совершенно необходимо убедиться, что Вы действительно живы и здоровы, -- она сглотнула. – Я убедилась. Прошу меня простить, я покидаю Вас и больше не буду Вас беспокоить, -- она развернулась и направилась к двери, и, уже выходя, услышала:
-- Спасибо, -- но не стала оборачиваться и почти бегом устремилась к выходу.
Сев на коня, она рванула за город, галопом миновала стражу у ворот, и только тогда поняла, что до утра не сможет вернуться в город. Но это ее не остановило, и она помчалась дальше, туда, где она смогла бы в одиночестве посидеть на берегу реки (как же ей не хватало моря!) и спокойно поразмышлять.
Ничего умного она так и не придумала, ее одержимость Рейнгардом казалась ей уже даже несколько ненормальной, но не думать о нем она не могла. Она радовалась, что он поправляется и даже подумала, что когда он совсем выздоровеет, то будет выглядеть даже интереснее, чем раньше. Впрочем, для мужчины внешность не главное, а на характер покушение, кажется, не особо повлияло. Хотя как можно судить о переменах в характере по нескольким словам? Фрида в очередной раз констатировала, что она сходит с ума и решила, что ей стоит завести любовника. Памятуя о своем невезении («хорошо, что не успела соблазнить Рейнгарда, тогда бы его точно разнесло на мелкие клочки взрывом!» -- «не смей об этом даже думать, дура!»), она решила, что будет развлекаться с кем-нибудь, чья судьба ее не особо заботит, а даже наоборот, чья смерть, если она все же воспоследует, принесет хоть какую-то пользу. И выбрала среди тех, от кого пыталась добыть информацию самого молчаливого, надеясь на то, что в постели все мужчины становятся более разговорчивыми.
Остаток ночи она провела, продумывая свою линию поведения с бароном («не ездить к нему, при случайной встрече первой не заговаривать, не вспоминать о сегодняшнем визите…»), утром вернулась домой, и не откладывая надолго, воплотила в жизнь все свои замыслы. Завлеченный в постель лейтенант действительно разговорился, и вскоре попал в Тайную канцелярию как заговорщик. Фрида не стала интересоваться его будущим, равно как не интересовалась, что произошло с теми, кто был после него. Она была осторожна и, поскольку никого особо не интересовала, даже не была заподозрена в порочащих ее девичью честь связях. Впрочем, и кавалеров было всего четверо, и встречалась Фрида с ними немного – не больше пяти-шести раз с каждым. Но этого хватало, чтобы хотя бы на время выбросить из головы навязчивый образ барона Рейнгарда. Она старалась думать о нем пореже – и это почти удавалось, она всегда была занята – то уроки танцев, то вечеринки в салоне, то работа, то контрабанда… вот только каждая встреча с людьми из тайной канцелярии напоминала о нем… Она продолжала спрашивать адъютантов принца о здоровье барона, она вслушивалась в ходящие по городу сплетни -- в общем, продолжала вести себя как влюбленная дурочка, каковой по сути и являлась. Она чуть было не согласилась на предложение руки и сердца, которое сделал ей некий капитан, но вовремя одумалась – он был младше ее и кроме того, что был мил, ничего из себя не представлял. Поэтому она ответила ему фразой, которую когда-то сказала барону фок Хайнеманну – «в мои планы на ближайшие несколько лет жизни замужество не входит» -- и отвечала так еще несколько раз в аналогичных ситуациях.
Барон окончательно поправился и вернулся на службу в Тайную канцелярию, они несколько раз встречались, Фрида вела себя предельно корректно, но потом, наедине с собой, вспоминала эти встречи и мечтала о том, что могло бы произойти, если бы… Но никаких «если бы» она себе не позволяла, и лишь старалась получше выполнять даваемые ей поручения, надеясь, что хотя бы помощь, оказанная Тайной канцелярии вообще и первому заместителю ее главы в частности облегчит ему работу и без того нелегкую жизнь.
-
-
29.05.2014 в 01:04Про лейтенанта — отдельно прекрасно
-
-
29.05.2014 в 07:31А лейтенанту так и надо!
-
-
15.06.2014 в 21:14-
-
15.06.2014 в 22:13-
-
15.06.2014 в 22:15-
-
16.06.2014 в 11:31